Интернет-проект «Строкою Пушкина воспеты»: Арина Родионовна

Имя няни великого поэта Арины Родионовны (1758–1828) известно практически каждому школьнику. Все знают и о том, что няня любила, как она говорила, своего «ангела Александра Сергеевича». Её доброту и привязанность поэт всегда ценил.

Пушкин не раз говорил о том, что Арина Родионовна стала прототипом няни главной героини Татьяны в поэме «Евгений Онегин». Арину Родионовну он также «вывел» в ряде женских образов в трагедии «Борис Годунов», пьесе «Русалка», романе «Арап Петра Великого». Немало ей было посвящено стихотворных строк.

Знаменитая няня Пушкина, крепостная его бабки, Марии Алексеевны Ганнибал. В 1799 г. была отпущена на волю, но предпочла остаться у Пушкиных, у которых вынянчила всех детей. Пушкин особенно сблизился с нею в годы вынужденного своего пребывания в Михайловском, где наслаждался сказками, которые она ему рассказывала. «Вечером слушаю сказки моей няни, – писал он друзьям, – и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Она единственная моя подруга, и с нею только мне не скучно». Возможно, благодаря именно Арине Родионовне и возникли знаменитые сказки Пушкина. Она не только знакомила своего подопечного с фольклором, но и успевала следить за всем домашним хозяйством, надзирала за работой дворовых девушек. Была она с полным лицом, вся седая, не отказывалась при случае выпить. Пушкин с благодарностью вспоминает долгие зимние вечера, которые коротал с единственным близким ему человеком на тот момент.

Зимний вечер, вьюга. На душе у Пушкина грустно.

Что же ты, моя старушка
Приумолкла у окна?
Или бури завываньем
Ты, мой друг, утомлена,
Или дремлешь под жужжаньем
Своего веретена?
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей!
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей!

Участвовала она и в ночных пирушках Пушкина с Языковым и Вульфом. Языков вспоминает:

Мы пировали. Не дичилась
Ты нашей доли – и порой
К своей весне переносилась
Разгоряченною мечтой…
Шумней удалая пирушка:
Садись-ка, добрая старушка,
И с нами бражничать давай…
…Как детство, шаловлива,
Как наша молодость, вольна,
Как полнолетие, умна,
И, как вино, красноречива,
Со мной беседовала ты…

Ох и веселая была эта Арина Родионовна, если даже молодые друзья Пушкина с удовольствием составляли ей компанию.

Пушкина она любила горячо, болела за него душой. Когда осенью 1826 г. фельдъегерь увез его в Москву, Арина Родионовна поспешила уничтожить то, что, по её мнению, наиболее могло скомпрометировать его, – сыр, немецкий дух которого очень её смущал. Выучила наизусть новую молитву – «о умилении сердца владыки и укрощении духа его свирепости», – молитвы, смеялся Пушкин, вероятно, сочиненной при царе Иване Грозном. Пушкин, никогда не знавший материнской любви и ласки, умиленно ценил любовь своей няни и относился к ней с чисто сыновней нежностью. Уже на воле, далеко от своего Михайловского, он вспоминал об Арине Родионовне:

Подруга дней моих суровых,
Голубка дряхлая моя!
Одна в глуши лесов сосновых
Давно, давно ты ждешь меня.
Ты под окном своей светлицы
Горюешь, будто на часах,
И медлят поминутно спицы
В твоих наморщенных руках.
Глядишь в забытые вороты
На черный, отдаленный путь:
Тоска, предчувствия, заботы
Теснят твою всечасно грудь…

В 1828 г. Арина Родионовна переехала в Петербург к вышедшей замуж сестре Пушкина, Ольге Сергеевне, и в том же году умерла. В 1835 г. Пушкин посетил Михайловское.

Вот опальный домик,
Где жил я с бедной нянею моей.
Уже старушки нет – уж за стеною
Не слышу я шагов ее тяжелых,
Ни кропотливого ее дозора.
Не буду вечером под шумом бури
Внимать ее рассказам, затверженным
С издетства мной – но все приятным сердцу,
Как песни давние или страницы
Любимой старой книги, в коих знаем,
Какое слово где стоит… Бывало,
Ее простые речи и советы,
И полные любови укоризны
Усталое мне сердце ободряли
Отрадой тихой…