При жизни Пушкина многие понимали гениальность поэта и значимость его творчества для русской культуры. Об этом можно судить по воспоминаниям, оставленным современниками великого литератора.
Облик А. С. Пушкина
В. А. Нащокина, жена близкого друга Пушкина П. В. Нащокина:
«Пушкин был невысок ростом, шатен, с сильно вьющимися волосами, с голубыми глазами необыкновенной привлекательности. Я видела много его портретов, но с грустью должна сознаться, что ни один из них не передал и сотой доли духовной красоты его облика – особенно его удивительных глаз. Это были особые, поэтические задушевные глаза, в которых отражалась вся бездна дум и ощущений, переживаемых душою великого поэта. Других таких глаз я во всю мою долгую жизнь ни у кого не видала. Говорил он скоро, острил всегда удачно, был необыкновенно подвижен, весел, смеялся заразительно и громко, показывая два ряда ровных зубов, с которыми белизной могли равняться только перлы. На пальцах он отращивал предлинные ногти».
Д. Ф. Фикельмон, внучка М. И. Кутузова, знаменитая петербуржская красавица:
«Пушкин, писатель, ведет беседу очаровательным образом – без притязаний, с увлечением и огнем; невозможно быть более некрасивым – это смесь наружности обезьяны и тигра; он происходит от африканских предков и сохранил еще некоторую черноту в глазах и что-то дикое во взгляде».
Голос поэта
А. П. Керн, возлюбленная Пушкина, знаменитая красавица:
«Вскоре мы уселись вокруг него, и он прочитал нам своих “Цыган”. Впервые мы слышали эту чудную поэму, и я никогда не забуду того восторга, который охватил мою душу!.. Я была в упоении как от текучих стихов этой чудной поэмы, так и от его чтения, в котором было столько музыкальности, что я истаивала от наслаждения; он имел голос певучий, мелодический и, как он говорит про Овидия в своих “Цыганах”: И голос, шуму вод подобный».
А. С. Хомяков, поэт, художник, основоположник раннего славянофильства:
«Когда Пушкин хохотал, звук его голоса производил столь же чарующее действие, как и его стихи».
Пушкин в детстве
Л. С. Пушкин, младший брат А. С. Пушкина:
«Александр Сергеевич Пушкин родился в Москве 26 мая 1799 года (по старому стилю). До одиннадцатилетнего возраста он воспитывался в родительском доме. Страсть к поэзии проявилась в нем с первыми понятиями: на восьмом году возраста, умея уже читать и писать, он сочинял на французском языке маленькие комедии и эпиграммы на своих учителей. Вообще воспитание его мало заключало в себе русского: он слышал один французский язык; гувернер его был француз, впрочем, человек неглупый и образованный; библиотека его отца состояла из одних французских сочинений. Ребенок проводил бессонные ночи и тайком в кабинете отца пожирал книги одну за другой. Пушкин был одарен памятью необыкновенной и на одиннадцатом году уже знал наизусть всю французскую литературу».
Внутренний мир поэта
С. А. Соболевский, русский библиофил и библиограф, друг Пушкина, Лермонтова:
«Отличительною чертою Пушкина была память сердца; он любил старых знакомых и был благодарен за оказанную ему дружбу, – особенно тем, которые любили в нем его личность, а не его знаменитость; он ценил добрые советы, данные ему вовремя, не в перекор первым порывам горячности, проведенные рассудительно и основанные не на общих местах, а сообразно с светскими мнениями о том, что есть честь, и о том, что называется честью».
И. П. Липранди, участник Отечественной войны 1812 года, знакомый А. С. Пушкина:
«Я знал Александра Сергеевича вспыльчивым, иногда до исступления; но в минуту опасности, словом, когда он становился лицом к лицу со смертию, когда человек обнаруживает себя вполне, Пушкин обладал в высшей степени невозмутительностью, при полном сознании своей запальчивости, виновности, но не выражал её. Когда дело дошло до барьера, к нему он являлся холодным как лёд».
А. О. Россет (Смирнова), фрейлина, мемуаристка, друг Пушкина, Жуковского, Вяземского:
«Никого не знала я умнее Пушкина. Ни Жуковский, ни князь Вяземский спорить с ним не могли – бывало, забьет их совершенно. Вяземский, которому очень не хотелось, чтоб Пушкин был его умнее, надуется и уж молчит, а Жуковский смеется: “Ты, брат Пушкин, черт тебя знает, какой ты – ведь вот и чувствую, что вздор говоришь, а переспорить тебя не умею, так ты нас обоих в дураки и записываешь”».
Быт и привычки Пушкина
А. О. Россет (Смирнова), фрейлина, мемуаристка, друг Пушкина, Жуковского, Вяземского:
«Пушкина кабинет был наверху, и он тотчас нас зазывал к себе. Кабинет поэта был в порядке. На большом круглом столе, перед диваном, находились бумаги и тетради, часто несшитые, простая чернильница и перья; на столике графин с водой, лед и банка с кружовниковым вареньем, его любимым (он привык в Кишиневе к дульчецам {сладкое блюдо из варенья}). Волоса его обыкновенно еще были мокры после утренней ванны и вились на висках; книги лежали на полу и на всех полках. В этой простой комнате, без гардин, была невыносимая жара, но он это любил, сидел в сюртуке, без галстука. Тут он писал, ходил по комнате, пил воду, болтал с нами, выходил на балкон и привирал всякую чепуху насчет своей соседки графини Ламберт. Иногда читал нам отрывки своих сказок и очень серьезно спрашивал нашего мнения».
И. И. Пущин, лицейский товарищ А. С. Пушкина, декабрист:
«Комната Александра была возле крыльца, с окном на двор, через которое он увидел меня, услышав колокольчик. Здесь же помещалась кровать его с пологом, письменный стол, шкаф с книгами и проч. Во всём поэтический беспорядок, везде разбросаны исписанные листы бумаги, всюду валялись обкусанные, обожженные кусочки перьев (он всегда с самого Лицея писал оглодками, которые едва можно было держать в пальцах). Вход к нему прямо из коридора; против его двери – дверь в комнату няни».
С гениальными произведениями поэта и литературой о его творчестве вы можете ознакомиться в отделе абонемента Национальной библиотеки им. А. С. Пушкина.
