В последний раз, в сени уединенья,
Моим стихам внимает наш пенат.
Лицейской жизни милый брат,
Делю с тобой последние мгновенья.
Эти строки посвящены лицейскому дугу Пушкина Вильгельму Кюхельбекеру.
Больше всего Пушкин любил собственного товарища из лицея. Любил, но жестоко над ним издевался.
Несмотря на то, что в лицее училась «золотая молодежь», дети очень уважаемых людей, они не всегда называли друг друга, как это было принято у дворян, по фамилии. Целая коллекция подпольных кличек, легких для расшифровки и не очень, была у лицеистов. Пушкина, например, называли «французом» за его любовь к французской поэзии и языку (как известно, Пушкин до самой смерти так ни разу и не был за границей). А еще – «Обезьяна с тигром», «Сверчок»… Ивана Ивановича Пущина прозвали «Жано», а у Вильгельма Кюхельбекера было несколько кличек, причем не самых приятных – «Кюхля», «Глиста»… К слову, на Кюхельбекера сохранилось больше всего эпиграмм, и некоторые из них печатались даже в «Лицейском мудреце». Однажды Пушкин написал там:
Писатель! За свои грехи
Ты с виду всех трезвее;
Вильгельм, прочти свои стихи,
Чтоб мне заснуть скорее.
Кюхельбекер был крайне вспыльчив и самолюбив, болезнен и неловок. Пушкин один из первых сумел разглядеть и оценить за смешной внешностью благородство и бескорыстие Кюхли, его поразительную начитанность, его страстную приверженность поэзии, философии, всему высокому и прекрасному.
Всем известно, что, так или иначе, Пушкин был связан с десятками дуэлей. Вот эпиграмма, после которой Кюхельбекер вызвал Пушкина на дуэль:
За ужином объелся я,
Да Яков запер дверь оплошно,
Так было мне, мои друзья,
И кюхельбекерно и тошно.
Кюхельбекер взбесился и вызвал друга на дуэль. Пушкин принял вызов. Мероприятие состоялось по всем правилам, и оба противника выстрелили. Вот только секунданты зарядили им пистолеты клюквой, что послужило благополучному исходу конфликта. Неразлучные друзья снова были вместе.
